"Останься ребенком!" Сложности поздней сепарации.

Как-то раз мы с приятельницей провожали ее маму на вокзале. Мама суетилась и пыталась всучить дочке обратно что-то из вкусностей, которые дочь собрала ей в дорогу. Приятельница улыбнулась: "Мам, я большая, я найду что поесть, оставь себе

в поезд". Мама вздохнула: "Ты всегда будешь для меня маленькой". Дочка: «А я не против». Они посмеялась и… обнялись. В общем, поезд тронулся, а я осталась в удивлении. .Эээээ...Ее совсем не задели слова мамы?

Когда я слышала такие слова от своей родительницы, со мной случался почти припадок. И только мамино же воспитание (она предвидела) не позволяло высказать ей все. Даже демонстрация слабенького возмущения обычно задевало маму не по-детски. И понеслась драма. А тут, на вокзале, никаких тебе драм. Они обнимаются. Мне-то свою придушить хотелось (зачеркнуто).

Приятельница в ответ на мои выпученные глаза пожала плечами: все мамы так говорят. Ага. Но не все дочи так реагируют.

Потом я долго разбиралась в личной терапии. Вопрос к терапевту звучал так: мама же ничего такого не говорит, почему я так бурно реагирую?

Разбирались мы долго. Года на три тема «мамина» стала основной в терапии. Я думала, это мама не оставляет меня в покое. А оказалось, что и я её тоже.

"Ты всегда будешь для меня маленькой", - говорит мама.

"!!!!!...", - говорю я. Обида, злость, бессилие. Как так? Мне 40 лет!

"Если мы видим неадекватно сильную эмоциональную реакцию, то, скорее всего, мы имеем дело с психологической травмой", - говорит психотерапевт Рита Резник.

Что же слышу я, что так реагирую?

Я не принимаю тебя такой, какая ты есть. Я не хочу слышать про твои потребности. Я лучше тебя знаю, что тебе нужно.

Если взрослый ребенок еще не до конца повзрослел и не сепарировался, конечно, он озвереет. Потому что все еще пытается добиться признания от родителей. И, в этом смысле, мамины слова про маленькую дочку, в каком-то смысле, правда. Но осознать это за рубцами травмы и кучи эмоций невозможно.

Травма состоит в том, что на протяжении долгого времени в детстве, ребенок не получает признание, которое продолжает хотеть и повзрослев. Его потребность в признании не удовлетворяется хронически. И в 2 года, и в 5, и в 10 - 15 лет, ребенку говорят, что он на самом деле чувствует и что ему надо. Как в том анекдоте. "Иди домой! - "Мама, я замерз?"- "Нет, ты хочешь кушать!". Все протесты ребенка и попытки сепарации пресекаются лишением любви.

Для меня было самым страшным делом расстроить маму. Потому что расстроенная мама переставала разговаривать. Я выбирала отказываться от себя, в надежде на принятие.

При таком раскладе ребенок в 2 года учится скрывать интерес к миру, в 5 лет-интерес к самопознанию, в 1-15 - интерес к познанию мальчиков (или девочек). Что б маму не расстроить, ага. Все это чревато инфантильностью и поздним взрослением, тягой к зависимым отношениям, алкоголизмом и/или депрессией. Я выбрала депрессию.

Но жажда жизни победила. И я пошла разбираться к психотерапевту. Как дошла – отдельная тема. Проработав детские травмы, стала учиться в ответ на мамины слова слышать не только свои обиды

"Ты всегда будешь для меня маленькой".

За этими словами я вижу теперь свою маму. Женщину, которая не получила в детстве любви. Она до сих пор в ней отчаянно нуждается. Внутри нее живет такой жрущий Кадавр. Он ест, ест, но не наедается, сколько бы не дали. Когда-то они с мамой решили, что любовь ребенка сможет удовлетворить их голод. Маленького ребенка можно улюбить. Ребенок нуждается в любви, зависит. В его глазах можно увидеть, наконец, что ты самый-самый: любимый, красивый, сильный, властный. Вот уже и нимб над головой светит. Им с Кадавром сытно, светло и безопасно.

Но все портят тревожные звоночки. Ребенок растет, взрослеет, мнение какое-то у него свое появляется. Не мамино! Нимбосвечение затухает. Становится страшно. Хочется остановить взросление, не отпускать, игнорировать, не давать свободы. Потому что больно. Только что была милая девочка, которую просто и приятно любить. А теперь вместо нее тетя 40 лет. Иди, полюби ее, ага! Верните мою девочку!

Мама повторяет как заклинание: «Ты всегда будешь для меня маленькой».

И в этой точке мы встречаемся. Пораненные. Обе. И это понимание про нас помогает мне увидеть ее настоящую. Отделить Кадавра. И дает силы оставаться с ней в контакте. Мы стоим рядом. Я - с бессилием. Изменить маму, сделать так, чтобы она меня приняла, дать ей то, что она хочет. Мама - с горечью, досадой, болью, злостью, отчаянием. Она не сдается. Она по-прежнему полна решимости изменить реальность своим заклинанием.

И когда я его слышу теперь, мне хочется ее обнять. "Ты для меня навсегда останешься маленькой", - говорит мама.

Никакое количество любви не может ее насытить. Это ее беда. Я не могу ей в этом помочь, как бы ни хотела. Это моя беда. Только она сама сможет себе помочь. Если захочет.

Но она не хочет. "Скушай яблочко, дочунь",- говорит мама. А я очень не быстро взрослею и учусь принимать и поддерживать себя сама. Я не хочу яблоко. Хочу борщ! И петь! (пошла готовить, взяла магнитофон).